Крест-мощевик
"Спас Нерукотворный". Арт. 104.020

Древнерусские кресты-энколпионы — яркий и значительный пласт древностей, отражающих начальный этап художественной и духовной жизни общества в период становления на Руси христианства, определившего ее культурное развитие и самосознание. Это и важная часть истории древнерусского ремесла — искусства художественной обработки металла, которое послужило основой для формирования русской средневековой металлопластики.

     Название крест-энколпион1 уже более ста лет используют в научной литературе в отношении византийских и древнерусских нагрудных полых двустворчатых крестов-реликвариев, иногда с расширительным значением — включая и монолитные кресты с двусторонними изображениями, отлитыми наподобие энколпионов, иногда наоборот — применяя его только к определенной группе энколпионов. В российской литературе последних десятилетий оно утвердилось в своем основном значении — для всех византийских и органично с ними связанных древнерусских крестов-складней домонгольского периода. Двустворчатые кресты, сформировавшиеся позже, начиная с XIV в., принято называть крестами-мощевиками.

     Массовое производство и широкое бытование крестов-энколпионов в средневековом обществе домонгольской Руси— явление исключительное в мировой историко-культурной практике, сопоставимое по масштабам и разнообразию лишь с культовым литьем сиро-палестинского круга, лежащим в основе этой традиции. Зародившаяся, вероятно, у истоков культа Честного Креста, практика изготовления меднолитых крестов-реликвариев для паломников получила развитие во многих регионах восточно-христианского мира. В Малой Азии, по-видимому параллельно, если не ранее, создавались кресты-мощевики при монастырях и мартириях святых. На Балканах и Дунае новообращенные христиане на основе восточно-средиземноморских образцов, иконографические типы которых сложились еще в доиконоборческие времена (VI— VII вв.), вырабатывали местные, зачастую упрощенные варианты крестов-реликвариев. Восстановление этой традиции связывается с возрождением деятельности в X—XII вв. мелькитских культурных центров. И только в Древней Руси складывается новое самостоятельное направление в развитии этого ярчайшего пласта культового литья.

     Кресты-энколпионы, как и кресты-тельники, являясь предметами личного благочестия, прежде всего обозначают причастность верующего церкви, его единение с ней и одновременно несут защитно-охранительную функцию, заложенную уже в самой символике креста. Наряду с этим кресты-энколпионы, благодаря хранимым в них почитаемым святыням, наделены для верующего особой благодатью. Вера в их чудотворную силу связана с культом святых мощей, развитым в христианской церкви, корни которого глубоко уходят в раннехристианскую эпоху2.

    Надписи о вложенных реликвиях на серийных меднолитых крестах-энколпионах обычно отсутствуют. Заменой им, очевидно, служили лицевые изображения на наружной стороне створок, как правило, подписные. Относительно энколпио-нов с изображениями святых Бориса и Глеба это не вызывает сомнений, поскольку появление этих энколпионов увязывается с обретением мощей первых русских святых и их канонизацией. При отсутствии своих святынь на начальном этапе христианизации Древней Руси только борисоглебские энколпионы и могли быть крестами-мощевиками в буквальном смысле слова. Гораздо сложнее установить, какие реликвии содержались в других крестах-складнях, имеющих принципиально иной состав лицевых изображений, по-своему раскрывающих их сакральную сущность.

     На подавляющем большинстве древнерусских крестов-энколпионов на лицевой створке изображается Распятие Христово, прославляющее искупительную жертву Христа, на оборотной — Богоматерь с евангелистами или святыми воинами, апостолами, творцами литургии, вместе являющими собой образ Христовой церкви. Эти лицевые изображения можно рассматривать и как образное изложение основ христианского вероучения, и, одновременно, как указание на содержащиеся внутри реликвии. Византийские кресты-энколпионы с анало1 В Византии энколпионами называли носимые на груди предметы различной формы (медальон, крест, коробочка) с реликвиями или надписью-молитвой, служившие их владельцам фалактериями (оберегами). Примеры употребления этого названия византийскими авторами XI—XII вв. гичной композицией, но выполненные из драгоценных материалов и в сложной технике, иногда с надписями, сообщающими о вложенных в них реликвиях, предназначались для частиц Крестного древа Христа — главной святыни христианской церкви Об этом, в частности, свидетельствует их устройство— характерный для ставротек вложенный внутрь дополнительный крест с крестообразным углублением для частиц Истинного древа Креста. Среди древнерусских меднолитых энколпионов также встречаются экземпляры с крестообразными ячейками в средокрестье внутренней стороны створки, выделяемыми чаще всего рельефным бортиком.

     Существует гипотеза, построенная на аналогиях с драгоценными крестами-ставротеками и подкрепляемая письменными источниками, о том, что и серийные меднолитые так называемые «сирийские» кресты-энколпионы с изображениями Распятия и Богоматери с евангелистами специально изготавливались для паломников как ставротеки. Ясно выраженная в лицевых изображениях этих энколпионов идея прославления Крестной жертвы Христа делает эту гипотезу весьма убедительной, но великое множество таких энколпионов, рассеянных по всему свету, в том числе находимых и на территории Древней Руси, требует некоторой корректировки. Обладание истинными частицами Истинного древа Креста было доступно не всякому городу и не всякому храму, не говоря уже о частных лицах. К тому же обрамлялась эта высшая реликвия со всей возможной роскошью подобающими случаю драгоценными материалами. По-видимому, часть меднолитых крестов-энколпионов, как «сирийских», так и древнерусских, принадлежавших представителям светской и церковной власти, а также монахам, паломникам, в редких случаях действительно могла служить ковчегом для частиц Крестного древа, как, например, древнерусский энколпион из епископского погребения в Гнезно (Польша) или из раскопок «Ветчаного города» во Владимире на Клязьме. Однако в массе своей серийные энколпионы рассматриваемого типа скорее всего содержали внутри так называемые «вторичные реликвии». Л. А. Беляев определяет их как «предметы, с мощами тесно соприкасавшиеся или соотнесенные». М. М. Манго относит к таким вторичным реликвиям масло в ампулах с надписью «Масло Животворящего древа из святых мест Христа», вывозившееся паломниками из Святой Земли, «т. е. масло, которым поливалось Святое древо». На Руси в период, когда фонд мощей собственных святых еще не сложился, а мощи святых вселенской церкви были труднодоступны, такие «соотнесенные» с источником культа реликвии должны были быть особенно актуальными. Эпизодическое поступление частиц Истинного древа и других святынь на Русь в конце XI—XIII в. подтверждается как летописями, так и сохранившимися до наших дней ставротеками и другого рода реликвариями. Отмечается письменными источниками и активная торговля реликвиями как в Византии, так и за ее пределами, особенно в эпоху крестовых походов. Об этом косвенно свидетельствует и текст новгородской берестяной грамоты конца XI—середины XII в., из которой следует, что «ЧЕСТНОЕ ДРЕВО», стоимостью «ПОЛОУПЯТЫ ГРИВНЫ» мог себе приобрести любой состоятельный горожанин.

     Древнерусские храмы наполнялись реликвиями Святой земли благодаря дипломатическим и династическим связям князей, заботам духовных иерархов, трудам паломников, вместе решавших ту же задачу, что некогда и первые христианские императоры Византии, также ощущавшие острую потребность в мощах святых в деле преобразования языческого Византия в христианскую столицу — Константинополь.

     Святые мощи лежат в основании алтарного престола каждой церкви или в более позднее время в лежащем на нем антиминсе, с мощей освящают воду, ими освящают храмы. Все предметы или вещества, соприкасавшиеся в литургической практике со святыми мощами, как при жизни с самими святыми угодниками, также обладают для верующего благодатью Св. Духа и способностью к чудотворению. Отсюда происходит обычай раздачи народу святой воды после совершения обряда омовения мощей или раздачи губок в Великий Четверг после совершения обряда Великой Пятницы — чина омовения трапезы, известного в греческой традиции с X в. и в русской с XII—XIII вв.. Возможно, именно на такого рода святыни, соотнесенные с общехристианскими реликвиями через литургическую практику, было рассчитано широко налаженное изготовление меднолитых крестов-энколпионов, тем более что иконография лицевых изображений на створках этих крестов, с одной стороны, связанная со Страстным циклом, с другой — символически представляющая Церковь Христову в образах Богоматери со святыми евангелистами, апостолами, творцами литургии, отвечала практически любой вложенной в них общехристианской святыне.


1- В Византии энколпионами называли носимые на груди предметы различной формы (медальон, крест, коробочка) с реликвиями или надписью-молитвой, служившие их владельцам фалактериями (оберегами).

2- Традиция поклонения мощам и поминальный культ гораздо старше культа святых мест и достоверно отмечены, по крайней мере, с середины II в.

А.А.Пескова. Из книги: Г.Ф.Корзухина, А.А.Пескова. Древнерусские энколпионы. Нагрудные кресты-реликварии X-XIII вв. СПб, 2003.

Комментарии к публикации "Древнерусские кресты-энколпионы"