Ювелирное искусство креста
Крест есть богатство, драгоценнейшее всякого другого богатства.
Прп. Феодор Студит
Вид и образ Креста — всех предметов украшение благолепнейшее. Лучи и блеск Креста — солнца светлейшее сияние. Прп. Феодор Студит Лит: Священники носят большие, украшенные рельефами и драгоценными камнями, кресты. А можно ли и мирянам носить красивый крест? Одни видят в этом грех, другие — благочестие.
В последние годы в церковных лавках и магазинах появилось большое количество крестов, образков, охранных колец, выполненных как ювелирные украшения. Работая над их образом, художники уверены, что возрождают «древнее благолепие». Но верующие, как миряне, так и духовенство, развитие церковного ювелирного искусства воспринимают неоднозначно. Участвуя в Православных выставках с коллекциями крестов, сотрудники компании «Акимов» часто сталкиваются с самыми разными суждениями, некоторые из которых хотелось бы рассмотреть подробнее. В первую очередь: может ли сакральный предмет быть произведением искусства? и может ли он использоваться как украшение?
К искусству у нас вообще отношение сложное. Некоторые верующие полагают, что само слово «искусство» произошло от «искуса», не в смысле «мастерства», а в значении дьявольского соблазна, неугодного Богу. Такие этимологические ассоциации можно найти только в русском языке. Кроме того, в Предании говорится, что искусства и ремесла изобрел Хам, не очень хороший сын Ноя, имя которого стало нарицательным для определения грубого, не уважающего старших, человека. Поэтому, можно предположить, что настоящему верующему и аскету искусство не нужно ни в Церкви, ни дома.
Представим такую крайность. Везде все будет самое безыскусное и функциональное. Самые простые дешевые иконы: главное, чтобы лик был и молитва ложилась; самые непритязательные сосуды и покровы — лишь бы необходимые символы соблюсти, а блестеть может и латунь. Храм украсить? Как батюшка благословит. А если у него нет художественного вкуса? И не надо: мы в храм молиться идем, а не на выставку. Повесим на себя алюминиевый крестик на веревочке, оденем бесформенную темную одежду и осудим всех, кто хочет быть красивым.
Но возникают сомнения другого рода. Как в этом случае толковать деятельность художников на строительстве храма Соломона, подробно описанную в Ветхом Завете, и зачем столетиями создавались художественные ансамбли монастырей и храмов, искусно украшались облачения и богослужебная утварь, иконы, оклады и кресты во всей православной ойкумене? Если считать церковное искусство ненужной Богу человеческой суетой, то, к какому роду заблуждений следует отнести выбор веры послами равноапостольного Владимира? Ведь они, согласно «Повести временных лет», поначалу не очень-то интересовались догматами Православия и текстом Символа Веры, а просто вошли в храм и поняли: где красота такая, там Бог с людьми пребывает. Так что сомнение в том, что крест может быть произведением искусства и украшением вызывает много других вопросов, ответы на которые, Слава Богу, есть в истории и учении Церкви.
Личная аскеза и роскошь церковного искусства — неотъемлемая часть православной культуры. Древние отцы Церкви называли аскезу «искусством из искусств», сравнивали плоть подвижника с холстом, на котором постом и молитвой, словно кистью и красками он запечатлевает образ Божий, образ Пресущественно Прекрасного. Поэтому и древние аскетические сборники назывались «филокалиями», то есть «любовью к красоте», где добродетели сравнивались с драгоценными камнями и металлами.
Образ святого, «украшенного добродетелями» — библейский. Небесный Иерусалим весь состоит из золота и покоится на основаниях из драгоценных камней. Отсюда роскошные, украшенные драгоценными камнями, и особенно жемчугом, одежды святых на иконах. Это не знак их земного богатства, а символ святости, причастности Небесному Иерусалиму.
Церковь и все, что с Нею связано, как образ Царствия Небесного, издревле украшалась богаче, лучше всего, и, надо заметить, дороже. Сохранились счета мастеров и художников, работавших на строительстве древнерусских храмов. Огромные по тем временам суммы, причем больше всего стоило не само здание, а иконостас и внутреннее убранство. Общеизвестно, что иконы писались на золоте, а краски делались из драгоценных материалов. Но мало кто задумывается над тем, что золото на фоны клалось не наше сусальное в один-два микрона, а раскатанное вручную. На деньги, которые тратились на пурпур только одной иконы Божией Матери, можно было много дней кормить целую деревню. А сколько жертвовалось добра на украшение риз икон! Да и облачения священников не отличалось скромностью. Они вышивались сплошь настоящей золотой канителью, скатным жемчугом, сапфирами, изумрудами и рубинами. Такую же богатую праздничную одежду шили себе и миряне, чтобы достойно придти в Церковь на праздник. Традиция шить новую одежду к праздникам в некоторых областях России в православных семьях сохранялась вплоть до революции. Даже в небогатые многодетные дома каждый год перед Пасхой и Рождеством приходила модистка и шила для всех новую одежду. Это было затратно для семьи, но никогда не нарушалось из чувства благоговения. Более того, до XVIII века, когда были приняты в обиход священнические наперстные кресты, большие богато украшенные праздничные кресты имелись у многих мирян. Различные наперстные кресты и литые иконы, которые миряне носили поверх одежды, можно увидеть сейчас во многих музеях.
Самые древние экспонаты русской работы датируются X веком, самые поздние — второй половиной XIX-го! В XVI веке, правда, возник спор между последователями прп. Нила Сорского и прп. Иосифа Волоцкого. Заволжские старцы считали, что надо быть скромнее в убранстве храмов, Литургию служить на деревянных чашах, не принимать в жертву денег и земельных угодий. А «иосифляне» не отказывались от богатых подношений и украшений монастырей. Но если прп. Иосиф, выступая за украшение церквей, сам, как монах, оставался строгим аскетом, ходил в бедных одеждах, ел скудно, то к середине XVI века его «последователи», украшали и себя тоже. Они даже на монашеские клобуки нашивали пестрые ленты. Миряне же тех времен возмущали иностранцев яркостью и роскошью своего наряда. В то время как западные последователи Кальвина переодевались во все черное, позволяя себе только белые воротнички, православные украшались драгоценными камнями от шапки до сапог, мужчины румянились, выщипывали волосы на лице. Именно ответом на эту чрезмерность стал отказ последователей скитского монашества от украшений даже в Церкви. Но древнего верующего человека, наряжающегося в церковь, нельзя, конечно, сравнивать с нашим расцерковленным современником, подбирающим крест «к кофточке». А может, это кощунство, продавать крест, зная, как он будет использоваться? И не ввергают ли производители ювелирных крестов ничего не подозревающего человека в смертный грех хулы на Духа Святого, который даже исповедовать бесполезно: не простится? На этот вопрос, конечно, однозначный ответ дать сложно. Единственное, что можно сказать: ответственные производители не освящают выпускаемую продукцию. Кто хочет — сам дойдет до храма. И бывает, зайдя туда впервые, пообщается с батюшкой и придет в другой раз. Бог поругаем, не бывает. Из церковной практики известно, что часто тот, кто приобретает себе крест или икону как украшение, потом приходит к вере. Неоспоримым фактом, например, является то, что подавляющее большинство специалистов по византийскому и древнерусскому искусству — православные люди. Причем, верующими они стали только благодаря своей профессии. И это не случайность.
Сакральный предмет сам по себе имеет силу воздействововать на окружающий мир. По учению Церкви об иконопочитании, изложенному в трудах Святых Отцов VII-го Вселенского Собора, прп. Иоанна Дамаскина, прп. Феодора Студита, свт. Никифора, Патриарха Константинопольского и других Отцов Церкви, церковное искусство существует для того, чтобы являть в мир Образ Бога Невидимого. Художественный образ, посвященный Богу и созданный по канонам Церкви, всегда является образом Литургическим. Он — источник Божественной Благодати, подаваемой посредством него Духом Святым, и чистое окно, через которое человек духовно восходит к Богу, если, конечно, хочет.
Автор: Оксана Витальевна Губарева, искусствовед, член Союза художников России, художественный руководитель ювелирной компании «Акимов».
